Начался июнь, но погода, казалось бы, не обращала на это внимания. Каждый день лили дожди, дул северный ветер. Начинали пахать огороды под картошку.

 Несмотря на долгое ненастье, бабушка тоже решила звать пахаря.

В тот день выдалась солнечная погода, по небу проплывали кучевые облака. Ветра у земли почти не было, только трепетали чувствительные листья осин.

Пахарь пришел во второй половине дня. Он был коренаст, среднего роста, с короткими волосами и большими серыми глазами.

- Здорово, Надежда Васильевна! Ну, в огород въехать можно? – спросил он у бабушки, прищурив левый глаз.

- Въедешь, Вовка, паши, - сказала бабушка, махнув рукой, - у всех пашут…

 - Ладно, - Владимир ввел под уздцы в калитку гнедого коня, - только этого покормить надо, - показал он на него.

- Денис, - окликнула меня бабушка, - сена охапку вынеси, водой смочи и к дровянику положи. Хлеба еще в таз с водой покроши.

Я все приготовил. Владимир поставил коня перед охапкой сена и пошел в дом. Бабушка пошла следом.

- Ты к коню не подходи, - предупредила она.

- Ничего он со мной не сделает, - заверил ее я.

Когда все ушли, я постоял, ковыряя почерневшие щепки дровяника, и подошел к коню. Тот медленно жевал сено, смотрел на меня грустными глазами. На боках просматривались полосы от кнута.

 - Всего тебя исхлестали, старый ты уже, - сказал я с сожалением. Мне казалось, что конь понимает меня…

Через некоторое время пришел Владимир.

- Ну, пахать умеешь? – спросил он с улыбкой.

 - Нет, не пробовал, - ответил я.

 - Тогда попробуешь…

 - И его в пахари хочешь взять? – усмехнулась появившаяся рядом с нами бабушка.

 - А что? Я попашу, вздремну, а он за меня поработает, - шутил Владимир.

 - Так он только у себя вспашет, если научишь, и все, - с улыбкой говорила бабушка.

 - Ладно, пошутил я, - сказал Владимир, запрягая коня, - откуда начнем?

 - Вон, от избы, - показала бабушка.

Владимир подвел коня к забору, развернул его и подтолкнул кнутом:

 - Ну, пошли!..

Конь медленно двинулся. Пропахал один ряд – отошел чуть в сторону и - обратно. Сырая земля ложилась пластами вместе с разбросанным ранее навозом…

После того, как была готова первая грядка, Владимир сел на бревно, снял кепку и закурил. С него градом катился пот.

- Ничего не сделал, а уже промок, - сказал он, засовывая пачку сигарет в карман.

- Ну да, - возразила бабушка, - грядка-то не малая.

Владимир докурил, подошел к коню, хлопнул его по боку, взялся за ручки плуга.

- Давай в бороздку! – крикнул он.

Конь послушно двинулся вперед. Пока Владимир пахал, мама принесла грабли, и мы начали боронить вспаханное. Лопатами подравнивали края грядок, расчищали борозды. На забороненную землю слетались трясогузки. Владимир пахал и пахал. Пот повисал каплями на носу, на волосах, струился по лицу.

Половина огорода была уже вспахана. Владимир лемехом зацепил большой камень, остановил коня, сел и снова закурил. Солнце медленно ползло к западу, облака рассеялись.

Во двор вошел человек с белыми волосами в грязной рабочей куртке. Поздоровавшись, спросил:

- Вовка, ты после этого – куда?

- Домой.

- У Жуковой пахать надо еще, так что повремени…

- Ладно, - Владимир встал, загасил окурок и снова принялся за пахоту, а мы за свое дело. Пахать оставалось немного. Владимир напрягал все силы. На последней грядке он изо всех сил нажал на рукоятки плуга, и ,когда конь вышел на траву, выпустил их из рук. Владимир вытер пот со лба, снова закурил и уже пустую коробку сунул в карман.

- Все, - выдохнул он, - Спасибо тебе, - сказала бабушка, - дай Бог тебе здоровья!..

Владимир ушел и увел с собой коня. После передышки мы начали боронить последние грядки. Солнце к тому времени находилось за двумя высокими тополями, стоявшими на соседей улице, и слепило глаза.

Мы закончили работу, пошли мыть сапоги. Грязи налипло так много, что вода в кадке, бывшая до этого чистой, быстро сделалась мутной.

Перед сном я вышел на улицу. Пахло свежестью, где-то в лесу шумел поезд. У рябины толклись комары.

Я подошел к калитке, ведущей в огород. Над забороненными грядками летала мошкара. Бегали трясогузки, сбрасывая в борозды мелкие земляные комочки.

Я вошел в дом, запер двери и лег. На березе, росшей в палисаднике, засвистел, защелкал соловей. Я встал, подошел к окну, но увидеть певца не удалось. Снова лег и долго не мог заснуть…

На следующий день мы снова принялись за работу – взяли ведра, тазы и стали выносить из гобца картошку. Мама начала копать лунки, мы с бабушкой бросали в них клубни и заравнивали грядки граблями.

День был ясным и теплым. В сторону зарослей ольхи пролетел ястреб, над лесом тянулись кучевые облака.

В низине бороздах за ночь скопилась вода. Грязь засасывала сапоги, мы с трудом переставляли ноги.

Часа через полтора половина огорода бала засажена. Мы сели отдохнуть. ветер приятно обдувал наши лица. Распевали петухи, шелестели тополя. В небе стая ласточек преследовала какого-то хищника. По узкоколейке прошел поезд.

Мы наполнили ведра и тазы клубнями и снова принялись за работу. Земля становилась сырее, ноги все глубже уходили в грязь. Когда закончили сажать последнюю грядку, с узкоколейке донесся шум. Мы посмотрели туда –пассажирский вагон, раскачиваясь, катился под уклон. Следом за ним на полном ходу промчался тепловоз, оставив в воздухе голубой дымок. И вагон, и тепловоз скрылись за поворотом. Бабушка посмотрела вслед и сказала:

- Пьяные, небось, пустили. Теперь мимо диспетчерской прогазует, а там – до самой Поломки. Да с поездом столкнется…

- Может, цел будет, - сказал я, заравнивая грядку, - в прошлом году «хлебный» вагон пустой пустили, а он и сейчас используется. И этот остановят.

На узкоколейной дороге бывали происшествия каждый год. Кроме такого спуска вагонов случались их переворачивания на поворотах. Бывали столкновения тепловозов с дрезинами. Иногда при этом гибли люди…

Мы закончили работу, поставили лопаты и грабли на место, вымыли сапоги.

К вечеру я выкосил траву из-под кустов смородины, затем мы заменили колья и переделали изгородь. Освободилась небольшая территория. срубленные ветки я сложил у бани…

Вечером накачал шины у велосипеда и прокатился на нем. Перед сном, пока на улице было еще светло, я почитал книгу, а когда буквы слились в одну строчку, за окном затих ветер и зажглись первые звезды, я отложил книгу на подоконник и заснул.